Хронокорректоры - Страница 76

К оглавлению

76

– В нашей реальности было так же, – напомнил Георгий. – Через год в Цусиме они будут увереннее маневрировать.

Минут пять, начиная с 12.20, эскадры интенсивно перестреливались на встречных курсах, после чего флагманский «Петропавловск» повернул влево на зюйд. Русская колонна стала охватывать хвост неприятельского строя, сосредоточив огонь на «Микасу», который теперь замыкал японский кильватер. Вокруг «Микасы» непрерывно поднимались фонтаны, сквозь которые два-три раза сверкнуло красное пламя – снаряды взрывались об броню.

Оставшийся без внимания быстроходный легкий крейсер «Новик» укрывался, словно щитом, громадным корпусом «Ивана Грозного» и внезапно метнулся в атаку, приблизился к «Иватэ» на милю, получил восьмидюймовый снаряд, но выпустил торпеды, после чего резко отвернул. Одна торпеда угодила в носовую часть броненосного крейсера, «Иватэ» замедлил ход и немедленно был обстрелян всеми, кто находился поблизости. Судя по выкрикам, в «Иватэ» попали даже древние мортиры Золотой горы.

Нервы адмирала Того не выдержали, и в 12.31 был поднят приказ отступать. Броненосец «Хатсузе» прикрыл собой тяжело поврежденный «Иватэ», тоже получил несколько снарядов, но японцы уходили в море, и Старк явно не собирался их преследовать. Русские корабли нестройно возвращались к местам стоянки.

Лишь неугомонный Щенснович бросился в погоню, расстреливая «Хатсузе», «Иватэ» и следовавший с ними легкий крейсер. После короткой заминки к «Ретвизану» присоединились «Севастополь» и «Князь Игорь». Завязался сумбурный бой, обе стороны получили несколько попаданий, японский легкий крейсер схлопотал крупнокалиберный снаряд и лишился хода, но на «Севастополе» начался пожар, и на этом сражение закончилось.

– Мне стало страшно, – признался Гога, вернувшись к столу и налив себе вина. – Жаль, водки на столе нет или коньяка – было бы кстати. Помню, в позапрошлом… точнее, через сто четыре года… в общем, нашу колонну на марше грузинская артиллерия накрыла.

– Знаю, очень неприятное ощущение, много раз в Афгане попадал под обстрел… – Рома тоже налил себе полный фужер. – Ну, давай за успешное начало войны.

К ним подтягивались остальные. Алексеев, пребывавший в приподнятом настроении, пригласил всех в свой дворец для продолжения банкета.

Они успели выпить за здоровье государя, за победу в первых боях и за грядущую победу в войне, когда в гостиную дворца вошли приглашенные герои дня: Старк, младшие флагманы, командиры кораблей.

Свирепо глядя на командира «Новика», наместник прорычал:

– Капитан второго ранга фон Эссен, я наблюдал с Золотой горы. Вас не было видно за взрывами снарядов. Как вы смели? Как вы дерзнули днем идти в лобовую минную атаку? Я на вас уже крест поставил, а вы живы. – Ухмыльнувшись, Алексеев продолжил: – Впрочем, победителей не судят, а посему, Николай Оттович, поздравляю вас с золотым оружием! – Он вернулся на прежнее место во главе стола, поднял бокал и провозгласил: – Господа! Команды судов, а также прислуга артиллерийских батарей действовали с отличным мужеством, стойкостью и в образцовом порядке. Потому считаю возможным, в исполнение высочайшей его величества воли, назначить следующие награды. По шести знаков отличия Военного Ордена четвертой степени на роту судам первого ранга…

Он долго перечислял, кому какие полагаются награды, после чего неожиданно добавил, что князь Георгий, как и спутник его инженер Кагебеев, также награждаются орденом Анны 4-й степени и призываются на воинскую службу в качестве вольноопределяющихся при штабе наместника.

– Почему меня записываете вольнопером? – обиделся по-восточному самолюбивый князь Георгий. – Мы оба – офицеры.

Совместное действие алкоголя и эмпатизатора довершило сцену. К вечеру произведенные в очередные звания штабс-капитан Лобханидзе-Шадури и подпоручик Кагебеев уже носили военные мундиры.

Глава 16
Долгая дорога в сопках

Большую часть войны составляли вовсе не кровавые сражения, лихие налеты или рискованные перестрелки, но – скучные передвижения по театру боевых действий. Не много веселья прибавляли и непременные стычки в штабе Маньчжурской армии.

В середине марта приехал назначенный командовать армией недавний военный министр генерал от инфантерии Куропаткин. Как известно было хронокорректорам, генерал обожал писать множество бумаг по любому поводу, но сражений решительно избегал. На сей счет хронокорректоры заранее наябедничали наместнику, тот разгневался и выдал им грозную бумагу с полномочиями: следить за наиточнейшим исполнением моих приказаний. В штабе Куропаткина адмиральских любимчиков возненавидели, но ничего не могли поделать и выжидали подходящий момент, чтобы от них избавиться.

Пользуясь положением фаворитов Алексеева, они добились, чтобы Куропаткин отправил в Корею 3-й Сибирский корпус генерала Засулича, сформированный из трех пехотных бригад. Обосновавшись на позициях возле Пхеньяна, корпус разбил авангард японцев, после чего неделю отбивал атаки подходивших с юга вражеских дивизий, причинив неприятелю тяжелый урон. Затем под давлением превосходящих сил Засулич начал отход, непрерывно тревожа противника налетами многочисленной кавалерии генералов Мищенко, Самсонова и Ренненкампфа. Возле Пакучана, в сотне верст от пограничной реки Ялу, русским удалось изрядно потрепать 2-ю японскую дивизию, но подоспевшая гвардейская дивизия вынудила 3-й корпус отойти дальше на север.

От главнокомандующего и наместника войска получили приказ укрепиться на северном берегу реки Ялу, которую китайцы называли Ялуцзянь, и не позволить японцам прорваться из Кореи в китайскую часть Маньчжурии. Местность выглядела неважно – в нескольких верстах за спиной холмистая равнина превращалась в лабиринт густонаселенных долин, рассеченных невысокими хребтами гор.

76